ГЕОРГИЙ ПОБЕДОНОСЕЦ

«Но когда любовь к благочестию поселится в душе; тогда все виды браней для нее смешны» – святитель Василий Великий.

В этом году Пасха поздняя, обычно она выпадает не на май, а на апрель. Светлый понедельник приходится на 6 мая и совпадает с днём памяти святого великомученика Георгия Победоносца. Пасха редко совпадает с днём памяти святого великомученика. Такое происходит раз в несколько десятилетий. В далёком 1945 году 6 мая такое произошло – Пасха совпала с днём памяти великомученика Георгия, небесного покровителя Москвы и Российского государства.

Это было не простое совпадение, поскольку 6 мая 1945 года стало днём окончания основных боевых действий. Заканчивалась крупнейшая и кровопролитнейшая в мировой истории война – война, для нашей страны начавшаяся в день Всех святых, в земле Российской просиявших (22 июня 1941 года). Начавшись невероятным всероссийским стенанием, она завершалась такой победой, которой мир ещё не видал. Победой, озарённой предвечным светом Истинной Пасхальной Победы...

Образ Георгия Победоносца впервые обрёл свои зримые черты в искусстве Византии, став эталоном для всего христианского мира. В IV-V веках особенности чествования великомученика и образ его воплощения в церковном искусстве уже имел свои устойчивые традиции. Подтверждением тому является наличие общих черт и их неизменное повторение во всех иконах святого мученика, начиная с VI века и вплоть до сегодняшнего дня. К VI столетию, когда в византийской армии были проведены крупные реформы, существовало два разных иконографических извода образа святого Георгия – небесного покровителя православного воинства.

Первый представляет его в виде ратника в воинском облачении, с копьём в руках и мечом в ножнах у пояса. Другой – в образе мученика: здесь святой Георгий изображен в хитоне, гиматии (плаще) и без оружия.

Эллинистическая материальность форм со временем будет утрачена и в дальнейшем, в устоявшемся иконографическом типе, святой великомученик всегда будет изображаться юношей с тонко очерченным ликом и тёмными, уложенными рядами колец, волосами. Аристократические поза и жесты рук, длинный хитон, гиматий с тавлионом и скрепленный фибулой – всё это подчеркивает духовную близость и равенство с воинством Ангелов. Дорогие облачения – это не исторические одежды, рассказывающие о земном статусе, а знак высокого положения святого в Царствии Небесном.

Развитие иконографии Георгия-воина – это не просто дань исторической достоверности: любой христианин должен облечься в доспехи добродетели, чтобы бороться с грехом. Каждая деталь воинских одежд имеет символическое духовное значение.

Об этом говорится ещё в Ветхом Завете. В Новом Завете эта символика полностью теряет воинственный оттенок: «Итак, станьте, препоясавши чресла Ваши истиною, и облекшись в броню праведности. И обувши ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры... и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6:14-17). Именно евангельские символы легли в основу иконографии воина-мученика.

Образы святого Георгия в виде мученика и воина сосуществовали параллельно в течение многих веков, практически не изменяясь. Даже такой важный элемент иконографии, как драгоценный мученический венец, украшавший многих святых уже с V века, на голове святого Георгия появился лишь в Х столетии.

Киевская Русь приняла христианство в то время, когда почитание святого Георгия переживало в Византии свой расцвет, а история его иконографии насчитывала как минимум четыреста лет. Тем не менее, творчески осмысляя канонический образ, Русь смогла создать множество собственных выдающихся произведений иконописного искусства, посвященных святому.

На русской иконе ХV века Георгий поражает дракона в пасть, и это не случайно. Иисус Христос – воплощённое Слово Божие, ипостасная сила Бога, Слово истины. Антагонистом Ему является дьявол, которого Господь в Евангелии называет «отцом лжи». Лживыми словами, начиная с Адама и Евы, дьявол обольщает людей, вводит их в грех. Георгий бьёт в самую сердцевину зла – в жало смерти, в скверный лживый язык.

Это совершенно не соответствует сказанию о «Чуде святого Георгия о змие», и лишний раз подтверждает, что иконы с этим сюжетом не воспринимались в древности как житийные. Они писались как метафорический образ борьбы света и тьмы, добра и зла, как символ невидимой брани с духами злобы, которую ведёт земная Церковь.

В уже завоёванной турками Византии существовала иконография, которая на Руси практически не встречается, – святой Георгий с отсечённой головой в руках. Данный иконографический извод получил название «Кефалофорос». До нас дошло более пятидесяти подобных изображений. Самый ранний из известных относится к рубежу ХV-ХVI веков.

Он представляет поколенное (в других случаях в полный рост) изображение святого Георгия в традиционных золочёных воинских доспехах, в синей рубахе и в ярком киноварном гиматии, завязанном узлом на правом плече. Правая рука великомученика в жесте моления обращена к склонившемуся над ним Спасителю. В левой воин держит свою отсечённую голову. Её впалые щёки, резко очерченные глубокие морщины говорят о пережитых мучеником жестоких пытках. Под ней изображён падающий, наполовину раскрывшийся, свиток, такой же свиток – в руке Спасителя.

Написанные в них тексты раскрывают смысл происходящего здесь диалога. Обращаясь к Иисусу, мученик как бы говорит: «Ты видишь, как жестоко беззаконные люди поступили со мной, они отсекли мне голову». Спаситель, касающийся золотой стеммы (венца) на голове святого Георгия, отвечает: «Посмотри, мученик, сего ради я венчаю тебя венцом».

Господь не просто прикасается к венцу, а возлагает его на голову мученика, предопределяя необходимое присутствие в нём Бога. Иконы данного иконографического типа распространение получили только после падения Константинополя в 1453 году, причём почти исключительно на Балканах (Греция, Босния, Сербия).

В образе обезглавленного воина греческие художники видели беспощадно мучимый и терзаемый православный мир. Такие символы свойственны ассоциативному мышлению. Желание во всем сохранить свою независимость, свои традиции стало основой своеобразного художественного языка иконы.

Через поклонение этому образу в России сохраняется и укрепляется память о потерях и утратах: духовных и нравственных, традиций и территорий, а главное о новомучениках и исповедниках Церкви Русской и многочисленных христианах, пострадавших в гонениях за веру Христову в XX веке.

Священник Андрей Козырев
«Духовная нива» – 2024, №2 (126). С. 6-7